В походах против «Черного орла»

Е. В. Грачев

В феврале 1920 года в Мензелинском уезде вспыхнул белогвардейско-кулацкий мятеж, быстро распространившийся по Чистопольскому уезду Казанской губернии, Бугульминскому - Самарской и Елабужскому - Вятской губернии. Несколько позже мятеж перекинулся и на территорию Уфимской губернии. Как выяснилось впоследствии, организатором и руководителем антисоветского мятежа была эсеровско-черносотенная организация, именовавшая себя «Черный орел-земледелец», которая имела разветвленную сеть подпольных групп во многих селах Мензелинского, Елабужского, Чистопольского, Бугульминского, Мелекесского и Бугурусланского уездов.
Кадры «Черного орла» состояли из злостных дезертиров - в основном кулацких и торгашеских элементов, подпольных эсеровских боевых дружин и бывших колчаковских офицеров, скрывавшихся среди кулачества по глухим деревням. Мятежники располагали большим количеством винтовок и даже пулеметами.
Организаторы и руководители мятежа ставили целью ликвидацию Советской власти и восстановление капиталистического строя. Но поскольку открытая постановка вопроса о ликвидации Советской власти сразу разоблачила бы главарей в глазах трудового крестьянства, мятежники выдвигали на первых порах лозунги: «Советы без коммунистов», «Свобода торговли», «Долой продразверстку». Этими лозунгами белогвардейцы предполагали привлечь на свою сторону среднее крестьянство, Кроме того, они надеялись опереться на буржуазно-националистические элементы в Малой Башкирии и ос татки белоказацких банд Оренбургской и Уральской областей.
Первое выступление мятежников произошло в селе Новая Елань Мензелинского уезда. В начале февраля 1920 года заговорщики, воспользовавшись недовольством крестьян, вызванным анархистскими действиями командира продотряда, убили продотрядников. Из Мензелинска туда прибыл председатель уездной Чека М.  И. Головин с небольшим конным отрядом и пулеметом. Он пытался образумить мятежников, чтобы избежать кровопролития. Головин обратился к собравшейся толпе с речью, разоблачая гнусную авантюру кулаков и белогвардейцев. Однако вооруженные бандиты, налетевшие из засады, перебили бойцов отряда, захватили пулемет. Они схватили Головина и после зверских истязаний бросили в колодец. Его помощника Ф. Гурьянова бандиты раздели и голого водили по морозу, избивая и обливая водой. Изуродованные трупы Гурьянова и убитых бойцов спрятали в навозных кучах.
Опьяненные этими кровавыми злодеяниями, бандиты решили начать действия в широком масштабе. В Заинске они зверски убили местных коммунистов и 28 бойцов из продотряда, состоявшего из петроградских рабочих, создали центральный штаб восстания, укомплектованный белогвардейскими офицерами. Повсюду в занимаемых мятежниками селах они создавали свои штабы и комендатуры, которые проводили поголовную мобилизацию всех способных носить оружие, формировали «полки» и даже «дивизии».
Главари «Черного орла» намечали захватить уездные города Мензелинск, Елабугу, Чистополь, Бугульму и Белебей, запастись там оружием, а затем двинуться на Казань, Самару, Уфу и Оренбург, а с этого плацдарма начать наступление на Москву.
В захваченных селах мятежники, применяя пытки и издевательства, поголовно уничтожали всех коммунистов, комсомольцев, советский актив, учителей, библиотекарей и членов их семей, громили школы, клубы, избы-читальни, а также государственные ссыпные пункты, магазины, склады, сельскохозяйственные коммуны. Хлеб, скот и другое имущество раздавали кулакам, большое количество зерна шло на варку самогона. Крестьян, пытавшихся уклониться от участия в мятеже и от мобилизации в армию «Черного орла», бандиты избивали, отнимали у них скот и имущество, выгоняли их семьи из домов.
К 12 февраля мятеж «Черного орла» распространился и на северо-западную часть Бугульминского уезда.
Вечером в этот день я с группой комсомольцев был на спектакле в народном доме. Шла пьеса Гауптмана «Потонувший колокол». Вдруг лилово-сизый занавес с выцветшим рисунком лиры опустился в середине акта. В зале вспыхнул свет. К рампе вышел помощник уездного военкома Фролов и объявил тоном военной команды:
- Всех коммунистов и комсомольцев просят сейчас же явиться в комитет партии.
В зале собраний укома партии на скамейках горой были сложены овчинные полушубки, валенки, ящики с винтовками и патронами.
Вместе с полушубками и валенками нам выдали винтовки. Привычных всем трехлинейных винтовок было мало. Выдавали разнокалиберные и весьма неудобные в обращении громоздкие французские Гра, итальянские Ватерли и древние берданы с большими свинцовыми пулями без оболочек. Патронов всех калибров было в обрез - по 30-40 штук на брата. Непрерывные мобилизации уносили не только людей, но и все лучшее оружие и снаряжение отдавалось на красные фронты.
Собравшимся в зале коммунистам и комсомольцам объявили: «Надвинулись банды. Сегодня же ночью первый отряд должен выехать в район мятежа».
Партийная и комсомольская организации с этого же момента переводились на казарменное положение. У здания комитета и по улицам были расставлены дозорные и часовые.
К часу ночи подъехали подводы, и первый отряд построился в зале собраний. После переклички бойцы сдержанно прощались с оставшимися и направлялись к выходу.
Мы, молодежь, пока были оставлены в резерве. Ночевали тут же в зале, расстелив полушубки и шинели на полу.
Через три дня, в ночь с 14 на 15 февраля, выехал и наш второй комсомольский отряд. Командовал им К. А. Кожух. В отряде было около 40 бойцов. Но из них только пять-шесть человек имели боевой опыт по колчаковскому фронту 1919 года, а остальные взяли винтовки в руки впервые.
В селении Кудашево, где мы остановились днем 15 февраля сменить лошадей, нас внезапно окружили прятавшиеся за плетнями и амбарами конные и пешие банды мятежников. Им удалось захватить шестерых наших бойцов татар, и они тут же были растерзаны. Остальные бойцы успели занять оборону и дружными залпами отогнали бандитов.
На истоптанном снегу с яркими пятнами крови лежали растерзанные тела наших товарищей. Из сугроба поднялся окровавленный председатель уездного комитета комсомола Гадрахман Хикматов. Шатаясь от слабости, он протянул нам руки:
- Винтовку дайте.
Ему подали винчестер. Опустившись на колени, он смог еще зарядить винчестер и начал целиться в убегавших бандитов. Но силы уже оставили его. Выронив оружие, он с предсмертным хрипом опрокинулся в снег. Кроме Хикматова мы потеряли здесь еще пятерых бойцов.
Оправившись после наших залпов и получив подкрепление, мятежники вновь кинулись в атаку и стали окружать наш отряд. Нам кое-как удалось вырваться из окружения. Израсходовав почти все патроны, мы с трудом отбивались от преследовавших нас бандитов. Наконец мне и еще трем комсомольцам (В. Елизаров, Т. Афонин и Я. Надыршин), имевшим винчестеры, уда лось сбить с лошадей несколько наиболее рьяных пре следователей. Остальные повернули коней и скрылись. Ночью мы добрались до Бугульмы.
Не менее тяжелая доля выпала Первому отряду под командой уездного военкома И. К. Чуйкова, который отправился из Бугульмы за три дня до нашего похода. В отряде Чуйкова было 72 бойца и два пулемета, но патронов к разнокалиберным винтовкам было всего по 40-50 штук на брата и очень ограниченное количество пулеметных лент.
В жестокий мороз отряд весь день 13 февраля мчался по снежным дорогам и к вечеру добрался до селения Кичуй, где встретился с большими силами мятежников. Банды мятежников наступали широко раскинутыми густыми цепями. В первом же бою отряд Чуйкова истратил почти все патроны и только пулеметным огнем сдержал натиск мятежников. К счастью для нашего отряда, пьяные мятежники заморозили свой пулемет, и он у них бездействовал. В отряде Чуйкова было много раненых и обмороженных, и он в сумерки вынужден был отступить. Утром 14 февраля отрядники узнали, что в тылу у них появились новые банды, занявшие все дороги. На Бугульму приходилось пробиваться с боем, почти при полном отсутствии боеприпасов.
В селе Кудашеве отряд снова был атакован бандами мятежников. Отрядники израсходовали здесь последние пулеметные ленты. К ружьям тоже не осталось почти ни одного патрона. Село проскочили, но бандиты пре следовали коммунистов почти до самого города. Истомленный непрерывным четырехсуточным пребыванием на морозе, боями и голодом, отряд с трудом добрался до Бугульмы.
Положение в городе было тяжелое. Боеспособных коммунистов и комсомольцев оставалось мало. Затребованная помощь еще не подошла. 17 и 18 февраля город был под ударом надвигавшихся банд. Особо тревожной была для нас ночь с 18 на 19 февраля. Не раздеваясь уже неделю, мы ожидали нападения, замерзая на ледяном ветру в дозорах и на заставах у въезда в город.
Часам к двум ночи прискакали дозорные от Хакимовского леса и объявили, что к городу движутся конники, пешие и на подводах. Мы стремглав вылетели на улицу, на ходу заряжая винтовки. Не успели отбежать двух кварталов от укома партии, как услышали радостные крики впереди нас. Оказалось, что на помощь нам прибыли из Бугуруслана две роты 3-го полка красных коммунаров. Я побежал в типографию заканчивать печатание очередного номера газеты «Советская республика» и воззвания укома РКП(б) и уисполкома «К трудовому крестьянству», с призывом не поддаваться кулацко-белогвардейской провокации.
20 февраля, рано утром, коммунистические отряды - Первый и Второй, пополненные клявлинскими и черемшанскими товарищами, и две роты красных коммунаров двинулись в поход на форпост мятежа в нашем уезде - село Карабаш. Там скопилось до двух тысяч вооруженных бандитов и белогвардейцев. На подходе к Карабашу на наш арьергард налетели банды мятежников. Часть из них была на конях, часть на лыжах. А наши передовые цепи были встречены жестоким огнем укрывшихся за каменными заборами мятежников. Наши пулеметы на морозе работали плохо. На флангах появилось много конных мятежников, грозивших взять нас в кольцо. Снова пришлось нам с боем выходить из окружения и отступать.
Первый штурм Карабаша был ими отбит. Но отовсюду к нам спешила подмога. В Самаре был создан губернский революционный штаб по борьбе с белогвардейско-кулацким мятежом. В Бугульму прибыл уполномоченный Самарского губисполкома В. Д. Сокольский. В уездкоме был размещен штаб 2-й группы войск особого назначения с уполномоченными из Самары, Уфы, Казани и Симбирска. Из Симбирска вместе с отрядом войск внутренней охраны (ВОХР) прибыла поставленная на сани трехдюймовая пушка, пара пулеметов и долгожданные ящики с патронами.
22 февраля наши отряды, рота красных коммунаров и ВОХР с пушкой двинулись на Карабаш. Недалеко от села на возвышенности установили снятое с саней орудие и дали несколько выстрелов шрапнелью по окопавшимся в снегу и залегшим за бревнами у околицы мятежникам. Одновременно наши цепи, утопая в снегу, двинулись в атаку по долине речки Зай слева от села и в лоб с возвышенности, где стояла пушка. Однако белогвардейские офицеры, командовавшие мятежниками, предприняли обходной маневр против наступавших по долине Зая наших отрядов. В то же время вблизи нашего орудия появились из засады лыжники. Открыв бешеный огонь, они сбили заслон, ранили нескольких артиллеристов и едва не захватили пушку. Нам пришлось опять отходить, унося раненых и отбиваясь от налетавших отовсюду мятежников.
В ночь с 22 на 23 февраля в Бугульму прибыли кавалеристы венгры из отряда Симбирской губчека. В эту же ночь второй сводный коммунистический отряд в числе 62 бойцов под командой Арефьева (в отряде были коммунисты и комсомольцы станции Бугульма и Ютаза) из Бугульмы выехал на станцию Клявлино, где вступил под начальство командира 67-го батальона Расмана. Кроме нас к Расману подключили комсомольцев железнодорожников станции Клявлино и несколько молодых коммунистов и комсомольцев, прибывших из Мелекесса, Часовни и Симбирска. Группа Расмана предназначалась для флангового удара на Нижние Чиршилы - Куакбаш, чтобы отвлечь на себя силы мятежников, сковать маневренность противника и тем облегчить главным силам штурм Карабаша.
На рассвете 23 февраля наш отряд выехал на подводах из Клявлина в направлении на Нижние Чиршилы, выставив впереди и на флангах обоза конную разведку.
Стояли жестокие морозы. К Нижним Чиршилам мы подъехали приблизительно в 11 часов дня. Наши разведчики донесли, что в селе скопилось до тысячи мятежников, которыми командовали белогвардейские офицеры, и они знали о нашем приближении. У села были сделаны в снегу окопы с блиндажами из бревен и досок. Нас готовились встретить. Отступать было нельзя.
С востока донесся гул орудийного выстрела. Это, как мы поняли, начался бой у Карабаша.
За полверсты от Нижних Чиршилов мы установили на бугорке пулемет, укрыли в лощине подводы и, увязая в рыхлом снегу, широко раскинувшейся цепью двинулись в атаку.
Укрытые в окопах, в блиндажах и за каменными заборами мятежники открыли жестокий огонь - залпами и в одиночку. С разных сторон застучало, как нам показалось сначала, не менее пяти пулеметов. Мы залегли, а потом ползком начали двигаться ближе к селу. Пулеметы стучали все дробнее и отчаянней, но потерь они нам не причиняли.
- Ребята! - крикнул один из бывалых бойцов. - Да ведь это же деревянные трещотки!
- Верно! - подтвердил Расман. - Еще в прошлом году кулачье их применяло. На испуг нас хотят взять.
Наш пулемет с бугорка хлестнул по мятежникам настоящей свинцовой струйкой. Мы тоже вскинули ружья… Но вместо громового залпа хлопнуло не более десятка выстрелов. Густая смазка долго стоявших в цейхгаузах ватерли и берданов сковала на морозе бойки затворов, и они не разбивали капсюлей патронов. Вместо выстрелов получалось пустое щелканье затворов.
У бандитов имелись меткие стрелки, и вскоре из наших ребят было вырвано более десяти человек. Видя слабость нашего огня, мятежники перешли в контратаку. С криками и руганью бандиты огромными оравами бросились на нас. Положение создалось катастрофическое, и мы начали перебежками отходить к кустам, где были укрыты подводы.
Выручили нас пулеметчики. Дав мятежникам выбежать к дороге, они дали несколько очередей в самую гущу, а затем срезали несколько кучек бежавших на нас от села. Уцелевшие бандиты откатились к своим укреплениям. Но в этот момент наперерез нам из кустов вылетели конники и лыжники. Командир Расман и еще несколько человек выбежали вперед и метнули в мятежников с десяток гранат. Перепуганные взрывами лошади рванули назад, сбрасывая пьяных всадников, топча копытами лыжников. У наших винчестеров еще оставалось по паре обойм патронов. Мы пустили их в ход. Удалось не только отогнать налетчиков, но и подобрать с десяток брошенных винтовок, а от убитых бандитов забрать немного патронов.
Наши пулеметчики, оставшись позади, дали с бугорка еще одну очередь по позициям мятежников и вместе с конными разведчиками снялись и поспешили вслед за на ми. Мы еще не добежали до подвод, как услышали впереди стрельбу и крики: «Бей коммунию!» Это на наш обоз налетела обходная колонна мятежников, выехавшая от Урмышлов и Сарабикулова.
Обоз охраняли медицинские сестры коммунистки Е. М. Раскина и Г. Г. Белоклокова и несколько самых молодых комсомольцев из Клявлина, Мелекесса и Симбирска. У комсомольцев берданки на морозе тоже почти не стреляли. Но Раскина и Белоклокова были вооружены браунингами. Они успели свалить с лошадей двух передних бандитов, а один симбирский комсомолец метнул в гущу налетчиков гранату. В это время подоспели наши кавалеристы, давшие на скаку залп из карабинов, а вслед за ними подбежали и мы. Бандиты бросились наутек.
В Клявлино мы вернулись уже глубокой ночью и привели до двух десятков взятых в плен мятежников.
Этот поход стоил нам дорого. У нас было до 20 убитых и свыше 40 раненых и обмороженных. Но свою за дачу отряд выполнил - мы отвлекли силы мятежников, а головной отряд благодаря заезду конного отряда венгров в тыл мятежников у Карабаша, заставил их покинуть свой форпост и бежать на Тапсуган и Куакбаш.
Падение Карабаша и последовавшее наступление советских отрядов Запасной Армии от Чистополя сломили мятеж «Черного орла». Насильно мобилизованные крестьяне стали разбегаться по домам, сдаваться нашим отрядам и вместе с нами вылавливать вожаков мятежа. К 1 марта 1920 года Бугульминский уезд был полностью очищен от банд «Черного орла» и власть Советов всюду восстановлена.
«Тогда считать мы стали раны, товарищей считать». Кровавая белогвардейская авантюра унесла много жертв. Бандиты «Черного орла» зверски замучили в деревнях многих честнейших, преданных делу революции коммунистов, комсомольцев, беспартийных учителей, советских активистов. Перед тем как покончить со своими жертвами, бандиты подвергали их изощренным пыткам и издевательствам. Захваченных товарищей бросали живыми в проруби, в колодцы, обливали на морозе водой. Бандиты не щадили и семьи коммунистов. Жену и двоих детей старшего милиционера Алькеевской волости И. С. Казакова бандиты изрубили на куски. У одного работника Совета был вырезан живот и еще у живого вырвано сердце… Сотни людей погибли такой мученической смертью.
12 марта в Бугульме состоялись похороны останков погибших товарищей. В братскую могилу опустили 87 гробов. Хоронили тех, тела которых удалось разыскать.

В середине марта состоялась четвертая Бугульминская уездная партконференция. Делегаты конференции, только что вернувшиеся из боевых отрядов, рассказывали, что позорный крах белогвардейско-кулацкой авантюры и чудовищная жестокость и насилия главарей «Черного орла» над коммунистами и бедняцко-середняцким крестьянством окончательно разоблачили в глазах трудового крестьянства антинародную сущность этого мятежа. В тяжелых испытаниях бедняцко-середняцкое крестьянство поняло, что его спасение в сплочении вокруг Коммунистической партии и под ее руководством в беспощадной борьбе против остатков разгромленных враждебных классов.

Грачев Евгений Васильевич (1902 - ?) - родился в Бугульме, Татария. Русский.

1919-20 член Бугульминского укома РКСМ, и.о. редактора уездной газеты «Советская республика». Весной 1919 участник боев против Колчака, а в феврале 1920 в ликвидации контрреволюционного мятежа Черного орла в Бугульминском уезде. Член ВКП(б) c 1928. После окончания исторического отделения пединститута работал сотрудником Центрального архива и доцентом Казанского государственного пединститута, проживал в Казани.
08.09.1936 арестован и 17.01.1937 осужден на 5 лет Особым совещанием НКВД СССР по ст. 58-10 ч.1 (троцкистская агитация). заключенный Воркутлага, 29.12.1944 снова арестован и 08.09.1945 осужден Особым совещанием при НКВД СССР по ст. 58-2, 58-11 УК РСФСР на 8 лет лишения свободы. Реабилитирован в мае 1956, после чего проживал и работал в Бугульме.

Е. В. Грачев

Оглавление